Стеклянный страж - Страница 40

Кинжал дрогнул в руке у Арея, и очередной лист уцелел.

– Это медовуха! – сказал он, оборачиваясь.

– «Я пью потому, что мне больно, и больно потому, что я пью?» Идете по стопам Мамзелькиной?

– Это Аида идет по моим стопам! Это я приучил ее к медовухе! – сказал Арей и, поразмыслив, добавил: – Хотя, может, и она меня. Мы с ней вечно спорим, кто стал спиваться первым.

– Я думаю, мой папаша тоже был алкаш. Добро пожаловать на помойку! – сказала Варвара с подоконника.

Арей вздрогнул, оглянулся на нее и, пинками расшвыривая горшки с орхидеями, направился в дальний угол зимнего сада. Улита была убеждена, что он вновь начнет жаловаться, как свет мерзко воспитал его дочь, но ошиблась.

– Как ты? Как жизнь? – спросил мечник, явно думая о своем.

– Все в мармеладе. Даже с шоколадными вкраплениями!

– Серьезно? По тебе этого не скажешь. А твой Эсси… как его там?

– Эссиорх, как его здесь! Замечательно! – сухо сказала Улита, глядя на широкий кожаный пояс Арея. – Мы великолепно дополняем друг друга. Как мужчина, он видит цель, я же вижу путь к цели, да вот сама цель маленько смазывается.

– Шутим? Хотя рад, что ты твердо стоишь ножками на земле!

– Это-то и грустно. Если твердо стою – значит, не воспарю!

– А ты парить хочешь?

– А то! Вот только париться получается, а парить нет, – сказала Улита.

– Противно смотреть, в кого он тебя превратил! – поморщился Арей, злясь на кого-то другого, но срываясь на Улите. – Ты, потомственная ведьма, живешь по его указке! Смотришь ему в рот!

– В рот смотрят стоматологи, а у меня нет диплома! – парировала Улита.

– И это ты! Моя секретарша, моя воспитанница! Хотя чего тут вмешиваться? И кого обманывать? Во всяком общении один ловит плюхи, а другой отвешивает. Даже если это общение равных, – произнес Арей брезгливо.

– И вы, конечно, хотите быть с тем, кто их отвешивает? – уточнила Улита.

– Опять светленькие рассуждения! Отовсюду торчат уши Эссиорха! Небось читает лекции, как здорово быть хорошей? Занудствует?

– Нет. Зачем? Подписывает все бумажки, которые ему дают, – не выдержала Улита.

Она и так терпела рекордно долго.

На левой скуле у Арея вспыхнуло одиночное красное пятно, точно она дала ему пощечину. Глаза стали узкими и злыми. Несколько секунд Улита всерьез опасалась, что ее убьют. Но ее не убили.

– Давно видела Буслаева? – неожиданно спросил мечник.

– Относительно, – ответила ведьма.

– Относительно к чему? К египетским пирамидам?

– Пару дней назад, – уже определенно сказала Улита.

– И как он?

– Вырос примерно на сантиметр. Специально не бреется по две недели, чтобы утверждать, что ходит с трехдневной щетиной.

Арея такие подробности не волновали. Он вообще никогда не брился. Когда же борода начинала мешать, просто клал ее край на первый попавшийся табурет и отмахивал все лишнее ударом меча или боевого топора.

– Синьор помидор действительно все вспомнил?

– Два дня назад он не мог вспомнить, куда засунул свои ключи.

– А меня? Тренировки? Службу у мрака?

Улита покачала головой.

– Ты уверена?

– Да, – твердо сказала Улита.

Как образцовая секретарша, она всегда и во всем была уверена, кроме того, что касалось ее лично. Тут уже начиналась зона полного хаоса.

Арей задумался. Кому верить: Улите или Пуфсу? Пуфс дышит ложью так же, как иные воздухом. Даже правда, если он ее случайно выскажет, пойдет у него с таким подмесом тонкой лжи, что будет хуже лжи явной. Хотя за два дня, конечно, многое может измениться.

– Я хочу, чтобы ты пошла к синьору помидору и осторожно поговорила с ним на какие-нибудь отвлеченно помидорные темы. Если окажется, что он вспомнил – приведи его ко мне! – приказал он.

– Зачем?

Арей оглянулся на Варвару. С места, где он стоял, видна была только ее раскачивающаяся нога в защитных военных брюках.

– «Зачем» – лишнее слово из пяти лишних букв. Мне нужно, чтобы ты это сделала! Ты все поняла, ведьма? – сказал он сухо.

– Вообще-то меня зовут Улита! – произнесла секретарша.

Она не думала, что злится, пока не услышала, как дрожит ее голос.

– О том, как ты себя называешь, мы поговорим позднее! Иди!

– Чтобы проверить, какой ты хочешь совершить поступок, начни сам перед собой за него оправдываться. Если хоть раз прозвучит «я» или «меня», поступок гнилой, – внезапно сказала Улита.

Арей нахмурился.

– «Я» или «меня»? Это еще что за ахинея?

– «Я не могу… я устала… меня обидели… он не понимает» и так далее. Это система Эсси… как его там, которому я смотрю в рот! Хорошо, я позову Мефа!

Улита повернулась и пошла. Ей казалось: она стоит на месте, а пространство само наплывает на нее.

«Я по-прежнему его люблю, но абсолютно ему не верю. У него глаза человека, который сорвался с крыши, но все еще обманывает себя, что висит на карнизе», – подумала она об Арее, а сама все шла, шла…

Улита точно помнила, что в лестнице двадцать две ступени, потому что в каждом пролете их было по одиннадцать, а пролетов два. Но Улита спускалась, а ступени все не заканчивались, и лестница становилась все бесконечнее.

Не понимая, что происходит, ведьма начала считать. Насчитала сорок – сбилась. Еще тридцать – снова сбилась. Сосредоточилась и довела счет до восьмидесяти – и опять обрыв. Мысли прыгали, как белки по ветвям горящего дерева. Улита пыталась их поймать, но в руках оставались одни хвостики.

Еще ступеней через сто, когда количество пролетов, отделявших ее от цели, стало совсем немыслимым, Улита остановилась и, сердито выдохнув через нос, села на ступеньку. Она поняла, что резиденция мрака так просто ее не отпустит.